|
ПИСАТЕЛЬ И ЧЕРТИ Чёрт подарил своему чертёнку на День всех смрадных коробку со стойкими и оловянными писателями. «Играй, сынок, да учись играючи души писательские вытряхивать», – сопроводил он подарок напутствием. Чертёнок чертовски обрадовался, вывалил писателей из коробки, расставил рядком и видит, что все как на подбор такие замечательные, розовощёкие, и у каждого помногу красивых блестящих книжек, а один какой-то совсем отвратительный – бледный, измученный, к тому же книжка у него всего одна, да и та не блестит. «Какая же у него, должно быть, скверная душа, если он однокнигий», – решил чертёнок и забросил уродца к богу на кулички. А с остальными принялся забавляться: хватает очередного и трясёт, трясёт что есть мочи, пока всё до последнего душка не вытряхнет. К концу дня, однако, уморился мелкий душегуб и решил угомониться. Уселся перед образовавшейся кучей, водит носом и сильно ликует – такой от кучи отменный смрад исходит! Предвкушает отцовскую похвалу и оттого ещё пуще ликует – просто-таки в седьмой преисподней от счастья… Тут и чёрт сыночка проведать приволочился. Смотрит, на полу лежит куча какой-то дряни, а душами и не пахнет. Понял он, что ненаглядный отросток своё первое испытание провалил, и назидательно изрёк: «Душа, сынок – чёрт тебя подери! – не гирлянда, она снаружи не болтается, она внутри светит. А потому заруби себе на рыле: не тот писатель с душой, что на вид блестит, а тот, который совсем никакого виду не кажет, потому что за бесценное нутро своё опасается». |
|
ПИСАТЕЛЬ И ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ Как-то писатель осознал, что потребляемые им без меры сигареты могут выкурить из него дух жизни. И тогда он придумал поставить курение себе на службу: один авторский лист – одна сигарета. И творческий процесс продвигается, и здоровье не так страдает. И вот кончил он в месяц пачку, перечитал написанное, сильно огорчился и не мешкая прошёлся по гоголевским стопам. Жалкий сидел он перед сотворённым кострищем, душился сигаретами и плакал. Воистину: творите дела ваши так, чтобы вам за это ничего не было. |
|
ПИСАТЕЛЬ И ПОТОП Соорудил Ной ковчег и взял в него свою семью и каждой твари по паре – всё так, как велел ему Бог. Вот только с парой писателей вышла загвоздка: те явились с плодами трудов своих, а багажного отделения на ковчеге предусмотрено не было. И тогда обратился Ной к Богу за советом, как быть, и сказал Бог, что пусть писатели сами решают: либо они, либо их плоды. Первый писатель здраво рассудил: «Я легко сочинил тысячу книг о том, чего завтра уже не будет. Что мне стоит написать еще столько же!» И полез в ковчег, а книжки свои бросил. Другой же подумал: «Я много лет писал одну-единственную книгу, в ней – все мои старания о человеке. Второй такой мне не написать!» И отдал свое творение Ною, а сам остался. Начался потоп, и самые высокие горы ушли под воду, и всё живое, что не на ковчеге, в панике бросилось искать спасения и погибло. Кода же потоп кончился и вода ушла, Ной первым вышел из ковчега, чтобы осмотреться, и с изумлением увидел оставшегося писателя живым и невредимым. Тот сидел на мокром камне, сам весь насквозь мокрый, и, согнувшись над пергаментом, что-то писал. «Как ты смог выжить? – воскликнул Ной, не веря своим глазам. – Или Бог брал тебя к себе на небо, пока шел дождь?» Писатель оторвался от своего занятия и в свою очередь с изумлением увидел Ноя. «Как! Вы уже вернулись? Или еще не отправлялись?» – рассеянно спросил он, наблюдая, как из ковчега с шумом вываливает блаженная толпа. Ной не сдержался и с немой обидой воззрился на небеса, а писатель, виновато опустив голову, сунул пергамент под мышку и отправился искать уединения. |
|
ПИСАТЕЛЬ И ТЕНЬ ПИСАТЕЛЯ Однажды писателю надоело его затворничество и он пришёл в сообщество, в котором рассчитывал найти единомышленников. Увидев писателя, сообщество принялось его со всех сторон рассматривать, ощупывать и описывать: как выглядит, что носит, какие ноги, живот, уши – и многое другое, и всё очень серьёзно и по делу – например, подобающе ли начинается его профиль, привлекателен ли позвоночник, есть ли ногти и сколько, и что под ними… Кое-что сообществу понравилось в писателе, но многое, конечно, требовалось исправить и усовершенствовать, а потому со всех сторон обрушились на его голову назидания, которые тут же подверглись всеобщему обсуждению и критике, что вызвало новые назидания, ещё более обрушительные, и новые обсуждения, ещё более всеобщие. Писатель собрался было взять и себе хоть словечко, но не успел – всё разобрали, даже точки на точке не оставили… Тогда, испугавшись собственной немоты и никчёмности, он покинул сообщество – убежал к себе и снова сделался затворником. |