Если бы высшие силы приказали мне сойти с ума и, смилостившись надо мной, разрешили мне выбрать источник моего сумасшествия, – я без колебаний выбрал бы это твое голубое платье. Когда я впервые увидел тебя в нем, мне показалось, что небо вдруг нахмурилось, позавидовав твоей чистоте, а глаза мои ощутили такое притяжение, такую силу, что я и впрямь зажмурился, не веря в их способность совладать с обрушившимся на них цветом. Голубой и чистый цвет твоего платья оказался настолько ясным, непорочным и неожиданным, что я полюбил бы тебя только из-за одной этой ясности и непорочности, только из-за одной их убедительности и бесспорности. А ты ничего такого и знать не знала, ты просто сидела на скамейке и улыбалась моему сумасшествию, навеянному высшими силами. И хмурое небо крепилось, сдерживалось – и сдалось, уступив тебе первенство и внезапно зарыдав ошеломительными слезами. Небо плакало и не стыдилось своих слёз, ведь оно умело с достоинством признавать свое бессилие.