На берегу тихой, изумительной по чистоте и прозрачности своих вод бухты жил рыбак. Вокруг возвышались горы, преданно охранявшие этот земной рай от шальных и свирепых ветров, а солнечные закаты бывали такими, что, казалось, сам Бог брал в руки кисть, чтобы поупражняться в живописи. У рыбака было всё, о чем можно мечтать: вдоволь рыбы, вдоволь свободного времени, которое он посвящал размышлениям или прогулкам вдоль берега, вдоволь света и покоя. Одного не было у него: любви к женщине. Да и откуда взяться в раю такой любви, когда женщина, как говорят, была изгнана из него самим Богом?.. И рыбак уже почти смирился и не роптал, но однажды, на рассвете – в бухту зашел парусник. Откуда он взялся, какими ветрами его сюда прибило, – какая теперь разница. Ведь главное: с парусника на берег среди прочего люда сошла женщина. И когда рыбак увидел ее, когда подошел и взял ее за руки, когда посмотрел в ее глаза, ощутил ее дыхание и сладость губ, – он стал поэтом. И тотчас принялся сочинять для возлюбленной стихи, такие же изумительные, как воды бухты, и столь же преданные, как возвышающиеся вокруг горы… Он сочинял и сочинял, он нашептывал строки, он черпал красоту слога в небе, в море, в горах, он боготворил и делал бессмертной ту женщину. И даже не заметил, как парусник давно уже уплыл, а прочего люда и так словно не существовало. Поэт снова превратился рыбака, он снова ловил чудесных рыб, только не в море, а в своей душе. А та женщина… Нет, она не уплыла с другими, она решила навсегда остаться возле поэта. Ведь у неё тоже, как у него, было всё, о чем можно мечтать. Не было одного: любви к мужчине. А Бог ее и так уже давно простил. И отныне, упражняясь в живописи и рисуя закаты, он брал в руки кисть исключительно ради нее одной.