Ожидание Нового года это как предвкушение поцелуя: ждешь, волнуешься, навоображаешь всякого приятного, а оно бац – и «Орбит» забыл купить, а без него вдруг ты неприятно выдыхаешь и производишь впечатление с осадком… Вот и Лев Петрович явился к Веронике Макаровне за полчаса до курантов, а шампанского, как она просила, купить забыл, только две бутылки водки. А кстати, будет ли она вообще водку, ведь она такая утонченная, как-никак в бухгалтерии у них работает, а не каким-нибудь завхозом… И вот стоит Лев Петрович перед ее дверью и медлит со звонком: а может, сбегать все-таки за шампанским? Или одной водки хватит? Все ж две бутылки как-никак. А Вероника Макаровна в эту минуту была сама не своя: по вкусу ли дорогому гостю салат с селедкой? Может, надо было с кукурузой, поизысканней чтоб? Хотя селедка вообще-то свежая, жирная, аппетитная. А вдруг он скажет, что селедка под шампанское это моветон? Вдруг он разочаруется и посчитает ее некультурной дурой? Ах, что теперь делать? Надо селедку вовсе в мусорное ведро сунуть от греха подальше! Но она не успела: раздался звонок в дверь. И Лев Петрович. И три минуты до курантов. Скорее, скорее! Но они успели, конечно. И ведь как удачно совпало: водка с селедкой. А было бы шампанское, точно не успели бы открыть. А была бы кукуруза, так ведь на ней и на нем совсем ничего желтого, а галстук у него наоборот как бы стального такого цвета. Как раз под селедку. «С новым счастьем!» – одновременно и судорожно воскликнули они с последним боем курантов и чокнулись. И выпили до дна, и поздравили друг друга долгим, сладким, ошеломительным поцелуем. И вмиг опьяневший Лев Петрович увлек вмиг опьяневшую Веронику Макаровну в ее спальню… И они пропустили всех юмористов и все песни Киркорова и Баскова. И даже не сообразили, что в бокалах был апельсиновый сок, а к селедке они даже не притронулись. Но винить их во всем этом мы не станем, они ведь не виноваты, что новогоднее пожелание нового счастья начало сбываться так скоро и так безудержно. Так что не в шампанском и кукурузе счастье, дорогой читатель. А в судорожном, как ты сам мог убедиться, его желании.