«Дорогая моя», – начал он, волнуясь и кусая губу. Нет-нет, не так. «Милая моя, цветок ненаглядный». Ему снова не понравилось, он порвал записку в клочья и бросил в мусорную корзину. Как же начать? Он подумал, набрался решимости: «Уважаемая Маргарита Васильевна!» – и стал чуть ли не презирать себя за это: столько лет женаты, какая она ему Маргарита Васильевна, когда давно уже Ритуля. Порвал, плюнул. «Марго! Я должен признаться: я жалкий тип, потому что съел кусок торта, который ты приберегла себе на утро». Подумал, почесал за ухом и еще написал: «Но я всё равно тебя люблю, несмотря на жалкого типа». Прикрепил записку магнитиком на холодильник и пошел спать. А Ритуля чуть поворчала, что он будит ее своими холодными пятками, и дальше уснула. А он еще долго ворочался и всё думал: не перегнул ли он палку с жалким типом? А вдруг у неё откроются глаза на него? Вдруг разлюбит и станет презирать?.. Эх, Ритуля, сама ведь говорила, что в старую юбку не влезаешь.