Моему учителю посвящается
Пруд был совершенно обычный: с чуть зеленоватой мутной водой, скромно украшенный мелкими желто-белыми кувшинками, робко прижимавшимися к покатым берегам, непригодный для ныряния и не скрывавший в своей глубине абсолютно никаких тайн. Столь неброское обаяние даже в жаркий полдень не привлекало надолго редких прохожих.
Всё беззаботное босоногое детство и большую часть взрослой жизни он провел рядом с этим прудом и давно привык к нему, знал каждый поворот неровно вырезанного неопасного берега и никогда не видел, чтобы кто-то нарушал зеркальную гладь или беспокоил спящие на ровном дне песчинки.
С недавних пор его пруд стал обитаем. Это выяснилось в тот миг, когда он наклонился, чтоб сполоснуть руки в еще не нагретой просыпающимся солнцем воде – и в глубине вдруг увидел первую рыбу. Эта рыба была удивительно нежна в своем серебристом одеянии и, наверное, совсем молода и неопытна в житейских делах, раз сама пошла к нему в неуверенно протянутые руки. Он взял ее и отнес домой.
Ночь прошла неспокойно. Сквозь неплотно закрытые окна слышно было, как на веранде плескалась его добыча, ударами хвоста заставлявшая медные стенки таза издавать негромкий и печальный звон. А он не мог ни на минуту избавиться от картинки, застрявшей в его голове: чуть выступающие острые плавники и узорчатая чешуя изысканно красивой пленницы, переливающаяся в лунном свете… Бесконечно ворочаясь в своей постели, он решил подарить рыбе жизнь. Но когда новое утро пришло на смену мучительной бессонной ночи, он уже знал еще и другое: что не сможет вот так просто взять и расстаться со своей невольной гостьей; и тогда он отнес ее в заброшенный колодец на краю своего участка.
День за днем он холил и лелеял прекрасную пленницу, кормил лучше, чем питался сам; а рыба от такой неустанной заботы росла, взрослела, одновременно теряя при этом свою подростковую угловатость, приобретала сверкающие разноцветные плавники и раскрывала широкий веер хвоста, а он часами не мог оторвать от нее удивленных глаз, мечтая вечно наслаждаться свершающимся наяву чудом.
А потом в пруду показался плавник еще одной юной рыбки, а потом еще одной и еще одной, и еще… Один раз почувствовав в руках это ускользающее, как ртуть, обещание счастья, он не мог уже не подчиняться вдруг овладевавшему им страстному желанию и азартно рыбачил в своем, как раньше казалось, безжизненном пруду. Некоторых глупышек он брал голыми руками, других – более юрких и осторожных – заманивал обещанием веселой жизни в крепкой и дружной семье, в удачные дни захватывал целые стайки своими сетями. Конечно, иногда приходилось терпеть поражение, но это не усмиряло его пыла… И его колодец стал наполняться живым серебром, в глубине которого мелькали зубчатые края пурпурных мантий, золотились нежные бусины глаз.
Калейдоскоп огней освещал его волшебный колодец. И его сердце. И ласково мерцающие внутри светлячки удивительным образом совсем не затмевались ярко горящими солнцами. Спины чудесных рыб сплетались в причудливые, таинственные узоры, драгоценными камнями блестели наполненные древней мудростью глаза. И он понял, что больше не имеет права держать это непостижимое чудо в своем плену (пусть и вдали от невзгод мира) и любоваться им в одиночестве. И решил кроме жизни подарить своим созданиям еще и свободу.
Это были уже не те молодые и неопытные рыбки, которых он заселил в свой колодец и нежно пестовал многие дни. Прекрасные создания достигли своего расцвета, и им пора было отправляться в бесконечное и непредсказуемое плавание. И, созерцая их совершенство, он с изумлением осознал, что тоже вырос вместе со своими рыбами и постиг их мудрость, и вдруг понял, для чего они появились в его пруду.
Ловец слов. Удивительный, непостижимый дар… Поймать, разглядеть, трепетно растить на своей груди и создавать целый круговорот вокруг одного слова. Это ли не чудо? А потом с открытым сердцем привести свое чадо в мир, подарив страждущим надежду и мечту.
И он с открытой душой выплеснул своих рыб в прекрасное синее озеро, безграничное и безбрежное, глубину которого никому еще не удавалось измерить и в которое впадали тысячи рек.