Всего-то две буквы, причем произнесенные без сбившегося дыхания, без дрожи в голосе, без ослабевших коленок, – он проводил ее взглядом, и от него не ускользнуло, что и походка у нее была твердая и вполне трезвая, не омутненная каким-нибудь сногсшибательным волнением. «Какое самообладание! – восхитился он. – Какая тонкая приманка!» И он поднялся к себе в квартиру, лег на диван и стал крепко думать, расшифровывая случившееся. Ну ладно, приманка, ну ладно, хитрый шаг, – да он разве возражает, он наоборот сам хочет, хотя всё это ему могло и померещиться. А вот ее «да» он слышал отчетливо, она произнесла его пусть и без дрожи, но явно ведь ждала, когда он с ней об этом заговорит, явно ведь была к этому отчасти готова, потому что ответила без колебаний. А значит – успела и сама подумать об этом, и может, думала даже не один раз и мимолетно, а ночи не спала… И он довольно кашлянул. Вот только дурак, что раньше с ней об этом не заговорил. В самом деле, разве ему трудно, вынося пакет с мусором, по пути захватывать и ее пакет, который она перед выходом на работу выставляла возле своей двери. Нет, ему не трудно, а даже приятно. Он так прямо и сказал ей сегодня, когда они встретились на ее этаже: «Я мог бы и ваш пакет захватывать, мне нисколько не трудно…» И она, улыбнувшись и кивнув, одарила его этими двумя чудесными буквами. Всего-то две буквы, подумать только. И он решил, что завтра непременно подарит ей букет сирени.