Солнечный июньский день радовал прохладным освежающим ветерком. Сидевшая на скамейке старушка в аккуратно выглаженном сером платье и синем платочке на голове нарушила тишину.

– Представляешь, встретила сегодня Ирину Павловну и спрашиваю, когда она вернёт нашу корзину плетёную, которую я одолжила ей на прошлой неделе. А она мне отвечает, что никакой корзины не брала и не понимает, о чем я толкую! Вот это наглость!

Старушка молча взглянула на собеседника и, не дождавшись ответа, продолжила.

– Почту сегодня принесли. Опять нет журнала за этот месяц, а ведь мы проплатили по июнь включительно. Игорь не звонит, ещё вчера прилетели из этого своего Вьетнама. Хоть внуков привёз бы повидаться. Я им пирог приготовлю с вишней… Ну скажи хоть слово, Егор?.. Опять только я говорю! Все пятьдесят лет, что живу с тобой, ты бурчишь или молчишь. Вон, посмотри, сколько нынче голубей в парке.

Старушка указала рукой на клочок земли у своих ног и замерла в оцепенении. Черно-белая фотография на надгробии Егора Филипповича осветилась солнечным светом. При жизни он был страстным голубятником.