Пока Элен принимала ванну, у нее прибирали в спальне, поэтому, когда она выходила из ванной комнаты, на туалетном столике уже не было ни ночного крема, ни испачканных бумажных салфеток. В зеркале отражались покрывало без единой морщинки и цветастые диванные подушки. Если день был солнечный, как сегодня, в горячих желтых лучах особенно красиво смотрелись блеклые обои, выбранные в буклете дизайнера.

Она расчесывала свои густые рыжие волосы, когда вошла горничная Элси.

– Мистер Бобби, мэм, – сказала Элси.

– Бобби? – переспросила Элен. – Я думала, он в Чикаго. Подай мне халат, Элси, и приведи его.

Прикрыв полой ярко-синего халата длинные голые ноги, Элен вновь занялась волосами. Высокий светловолосый мужчина в строгом двубортном пальто влетел в комнату, коснулся указательным пальцем ее затылка, не раздумывая, бросился к шезлонгу, стоявшему у противоположной стены, и вытянулся в нем, не снимая пальто. Элен наблюдала за ним в зеркале.

– Привет, – сказала она. – Его только что почистили. Я думала, ты в Чикаго.

– Приехал вечером, – зевнул Бобби. – Господи, как же я устал.

– Удачно съездил? – спросила Элен. – Там какая-то девица поет, кажется?

– Угу, – подтвердил Бобби.

– Ну и как?

– Зажата. Голоса нет.

Элен отложила расческу, встала и пересела в персикового цвета кресло у ног Бобби. Из кармана халата она достала пилку и принялась за свои длинные розовые ногти.

– Еще что? – продолжала она допытываться.

– Да почти ничего, – ответил Бобби.

Он, кряхтя, приподнялся, вытащил из кармана пальто сигареты, потом сунул их обратно, встал, снял пальто и бросил его на кровать, распугав солнечные лучи. Элен не отрывалась от своих ногтей. Бобби снова сел на краешек шезлонга, закурил сигарету и подался вперед. Солнце освещало их обоих, упиваясь ее молочно-белой кожей и равнодушно выставляя напоказ его перхоть и мешки под глазами.

– Не хочешь поработать? – спросил Бобби.

– Поработать? – Она не подняла головы. – Где поработать?

– Эдди Джексон начинает репетиции нового шоу. Я его встретил вчера. Видела бы ты, как он поседел. Я спросил, не найдется ли у него местечка для моей сестры. Он сказал, может быть. И я сказал, может быть, разыщу тебя.

– Хорошо, что ты сказал «может быть», – посмотрев на него, проговорила Элен. – Что за местечко? Третье слева или еще хуже?

– Не знаю. Все же это лучше, чем ничего, а?

Элен, продолжая заниматься ногтями, не отвечала.

– Почему ты не хочешь?

– Я не сказала, что не хочу.

– Тогда почему бы тебе не повидаться с Джексоном?

– Не хочу больше кордебалета. К тому же терпеть не могу Эдди Джексона.

– А-а-а, – протянул Бобби.

Он встал и подошел к двери.

– Элси, – позвал он. – Принесите мне кофе!

И опять сел.

– Я хочу, чтобы ты повидалась с ним. Черт, оставь ногти в покое хотя бы на минуту.

Она продолжала работать пилкой.

– Я хочу, чтобы ты повидалась с ним сегодня, слышишь?

– Я не собираюсь видаться с ним ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, – заявила Элен, скрестив ноги. – Что это ты вдруг решил приказывать?

Бобби кулаком выбил пилку у нее из рук. Элен не взглянула на него и не подняла пилочку с ковра. Она встала, подошла к туалетному столику и вновь принялась расчесывать густые рыжие волосы. Бобби немедленно оказался у нее за спиной и в зеркале нашел ее взгляд.

– Я хочу, чтобы ты сегодня повидалась с Эдди. Слышишь, Элен?

Элен продолжала расчесывать волосы.

– И что ты мне сделаешь, если я не повидаюсь, грубиян?

Он поймал ее на слове.

– Ты, правда, хочешь, чтобы я сказал? Ты, правда, хочешь, чтобы я сказал, что я сделаю, если ты с ним не повидаешься?

– Да, я хочу, чтобы ты сказал, что ты сделаешь, если я с ним не повидаюсь, – передразнила его Элен.

– Не смей паясничать, а то я попорчу твою шикарную мордашку. Лучше помоги мне, – пригрозил Бобби. – Я хочу, чтобы ты повидалась с ним. Я хочу, чтобы ты повидалась с Эдди, и я хочу, чтобы ты согласилась на его проклятую работу.

– А я хочу знать, что ты сделаешь, если я не повидаюсь с ним? — спокойно спросила Элен.

– Я тебе скажу, что я сделаю. – Бобби следил в зеркале за выражением ее глаз. – Я позвоню жене твоего грязного дружка и все ей расскажу.

Элен расхохоталась.

– Давай! – крикнула она. – Давай прямо сейчас, дурак! Она и без тебя все знает.

– Знает? Неужели?

– Знает, знает! И не называй Фила грязным! Ты ему завидуешь!

– Грязнуля. Грязный обманщик, – заявил Бобби. – Дешевка. Вот кто твой дружок.

– Приятно тебя слушать.

– Ты когда-нибудь видела его жену? – спросил Бобби.

– Я видела его жену. А что?

– Ты видела ее лицо?

– А что такого замечательного в ее лице?

– Ничего такого замечательного! У нее нет твоего шикарного личика. У нее просто милое лицо. Почему бы тебе, черт подери, не оставить ее увальня в покое?

– Не твое дело! – отрезала Элен.

Правой рукой он схватил ее за плечо, и, взвизгнув от боли, она из своего неудобного положения, сколько было силы, ударила по ней расческой. У него перехватило дыхание, и он торопливо повернулся спиной к Элен и к вошедшей с кофе Элси. Горничная поставила поднос рядом с креслом, в котором Элен недавно приводила в порядок ногти, и выскользнула из комнаты.

Бобби сел, взял чашку левой рукой и сделал глоток черного кофе. Элен за туалетным столиком начала укладывать волосы в прическу. Обычно она носила тяжелый старомодный пучок.

Он выпил свой кофе задолго до того, как она воткнула последнюю шпильку. Стянув халат на груди, она подошла к нему и хотела сесть рядом, но покачнулась и шлепнулась на пол возле его ног, положила руку ему на лодыжку, погладила и сказала изменившимся голосом:

– Прости меня, Бобби, но, милый, ты вывел меня из себя. Рука очень болит?

– Плевать я хотел на руку, – проговорил он, не вынимая руки из кармана.

– Бобби, я люблю Фила. Честное слово. Я не хочу, чтобы ты думал, будто у меня с ним интрижка. Не думай так, ладно? Я хочу сказать, не думай, будто я с ним флиртую, чтобы кому-то нагадить.

Бобби не отвечал.

– Боб, честное слово. Ты не знаешь Фила. Он замечательный.

– Бобби повернулся к ней.

– У тебя все чертовски замечательные. Ведь ты знаешь и других замечательных парней, правда? Например, одного из Кливленда. Как его, черт возьми, зовут? Ботвелл. Гарри Ботвелл. А как насчет блондинчика, который пел у Билла Кассиди? Два самых чертовски замечательных парня из тех, кого ты знаешь. – Он помолчал, глядя в окно. – Ради бога, Элен.

– Боб, – сказала Элен, – тебе ведь не надо говорить, сколько мне лет. Я была чертовски молода. Теперь это настоящее. Боб. Честно. Я уверена. У меня еще никогда так не было. Боб, ты же в глубине души не веришь, что я с Филом ради его денег.

Боб наморщил лоб и, вытянув в ниточку губы, повернулся к ней.

– Знаешь, что я слышал в Чикаго? – спросил он.

– Что, Боб? – кончиками пальцев она нежно гладила его лодыжку.

– Я слышал, как разговаривали два парня. Ты их не знаешь. Они говорили о тебе. О тебе и о том парне, который, как конь, о Хэнсоне Карпентере. Ну и перемыли они вам косточки! – Он помолчал. – С ним тоже, да, Элен?

– Гнусная ложь, Боб, – прошептала Элен. – Боб, я не настолько знаю Хэнсона Карпентера, чтобы даже здороваться с ним.

– Может быть! Правда, приятно брату выслушивать такое? Да все в городе ржут надо мной, стоит мне завернуть за угол!

– Бобби. Ты очень ошибаешься, если веришь в эту грязную ложь. Зачем тебе вообще их слушать? Ты же лучше их. Не надо обращать внимание на их дерьмовые выдумки.

– Я не сказал, что верю. Я сказал, что слышал, как они разговаривали. Отвратительно, правда?

– Ну, все совсем не так, – возразила Элен. – Брось мне сигарету, а?

Он бросил ей на колени пачку сигарет, потом спички. Она закурила, вдохнула дым и кончиками пальцев сняла с языка табачную крошку.

– Ты была такой потрясающей девчонкой, – отрывисто произнес Бобби.

– Да? А теперь я больше не потрясающая? – по-детски пришепетывая, спросила Элен.

Он промолчал.

– Элен, послушай, что я тебе скажу. Я тут, до Чикаго, пригласил жену Фила на ленч.

– Да?

– Она потрясающая девчонка. Класс.

– Класс, говоришь? – переспросила Элен.

– Да. Послушай. Повидайся сегодня с Эдди. От этого никому плохо не будет. Повидайся с ним.

Элен курила.

– Я ненавижу Эдди Джексона. Он всегда лапает.

– Послушай, – сказал Бобби, вставая. – Когда тебе хочется, ты умеешь напустить на себя холод. – Он наклонился над ней. – Мне пора. Я еще не был в конторе.

Элен тоже встала и не отрывала от него глаз, пока он надевал пальто.

– Повидайся с Эдди, – напомнил Бобби, натягивая кожаные перчатки. – Ты слышишь? – Он застегнул пальто. – Я тебе позвоню.

– Он мне позвонит, – проворчала Элен. – Когда? Четвертого июля?

– Нет. Раньше. У меня чертовски много дел. Где моя шляпа? Ах, да я пришел без шляпы.

Она проводила его до двери и подождала, пока он не уехал на лифте. Потом закрыла дверь, вернулась в спальню, подошла к телефону и торопливо, но аккуратно набрала номер.

– Добрый день, – проговорила она в трубку. – Позовите, пожалуйста, мистера Стоуна. Говорит мисс Мейсон. – Через несколько секунд она услышала мужской голос. – Фил? Послушай, Фил. У меня только что был мой брат Бобби. Знаешь, зачем он приходил? Твоя любезная женушка с вассаровским личиком рассказала ему о тебе и обо мне. Да! Послушай, Фил. Послушай меня. Мне это не нравится. И мне все равно, имеешь ты к этому отношение или нет. Мне не нравится. И мне все равно. Нет, не могу. Я уже договорилась и вечером не могу. Позвони завтра. Мне очень неприятно. Я же сказала, Фил, позвони завтра. Нет. Я сказала, нет. До свидания, Фил.

Она положила трубку, скрестила ноги и задумчиво прикусила большой палец. Потом повернулась к двери и громко крикнула:

– Элси!

Элси шмыгнула в комнату.

– Убери чашку мистера Бобби.

Когда Элси вышла, Элен набрала еще один номер.

– Хэнсон? – спросила она. – Это я. Мы. Нас. Ты подлец.

Перевод с английского: Л. Володарская